Интервью с Заслуженным работником культуры РФ, хореографом, многолетним руководителем старейшего танцевального коллектива Кировской области – народного ансамбля танца «Быстрянка» Вячеславом Афанасьевичем Жигаловым. 12 декабря 2019 года артист отмечает свой 60-летний юбилей.

Танцевали всем двором

- Вячеслав Афанасьевич, как из обычного мальчишки получился талантливый танцор?

- Родился я в Кирове, совсем недалеко от здания Областного дома народного творчества, в заводских бараках «машинки». Мама всю жизнь проработала крановщиком на заводе «1 Мая», папа там же железнодорожником. Жили мы с соседями очень дружно. Часто собирались за общим столом, обязательно пели. А в большие праздники выносили столы на улицу и гуляли так, как просила душа. Помню, старшие зарядят топотуху, так весь двор танцует, да из соседних бараков прибегут, рядом пляшут.

    К музыке и танцу тянуло всегда. Потому и не было выбора, куда пойти заниматься. Как-то в детском саду говорю родителям: «Не буду в подготовительную группу ходить, стану сам ездить во Дворец пионеров». И ездил. Дворец тогда в начале улицы Московской находился, там от нас «восьмёрка» как раз останавливалась. И я шестилетним пацаном сам добирался до этого красивого особняка, в котором был танцевальный кружок.

- Как увлечение переросло в профессию?

- В 1969 году рядом с домом открылся ДК завода «1 Мая». Сразу же перешёл туда. Танцы преподавала Людмила Скурихина. Она научила и бальным, и народным. А однажды на репетиции ко мне подошёл Владимир Захаров, тогда руководитель народного ансамбля танца «Быстрянка»: «Нам нужен танцор в мужской состав». Так, с подросткового возраста, я и стал серьёзно танцевать. Коронным номером у меня был матросский танец «Яблочко». Выбора, куда пойти учиться, не стояло: я окончил хореографическое отделение Кировского училища культуры (сейчас Вятский колледж культуры), тогда отделением хореографии там заведовал Александр Исупов.

- Какие самые яркие воспоминания остались у Вас от тех лет?

- Пожалуй, первое крупное и ответственное выступление в городе. Это был год 600-летия Кирова, 1974-й. Тогда несколько хореографических коллективов собрали в летний лагерь, и ежедневно с утра до вечера праздничную постановку «гоняли» на стадионе. Для постановки этого праздника Владимир Захаров специально приезжал из Германии.

В училище культуры я поступил в 1975-ом. Сейчас понимаю, насколько сильным у нас был танцевальный коллектив и педагогический состав. Когда был на втором курсе, поехали на конкурс в Нижний Новгород и заняли первое место среди всех училищ и институтов культуры, участвующих в нём.

- Профессию хореографа выбрали, равняясь на них?

- Хореографом работать как раз не особо хотел. Впереди маячила армия, и я, чтоб подкопить, устроился работать на Искож на хорошую зарплату. И вдруг приезжает Михаил Мурашко, приглашает работать в Государственном ансамбле танца «Марий Эл»… Выучил за месяц программу и уехал вместе с коллективом на Дальний Восток. Там уже повестку в армию и получил. Вернулся на Вятку. А на медкомиссии в Кирове выявили серьёзное заболевание сердца. Так в 1979 году снова оказался в родном ДК завода «1 Мая». Но не хореографом, а звукооператором. Правда, в этом же году сам набрал группу мальчиков, пятый-шестой класс, хотел их вырастить, научить всему.

Первые воспитанники и таланты

- Как набирали ребят?

- Пришёл в свою родную 49-ю школу на улице Горбуновой в Кирове (сейчас в этом здании расположена школа № 22). Попросил завуча пройти со мной по классам. Рассказывал о себе, о танцах, о концертах. Особо заниманивать нечем было, но ребята пришли. Как потом говорила завуч: «Собрал самых непокорных, самых дерзких». Но, видимо, чем-то зацепил. Отозвалась мальчишечья душа, и они остались надолго. Сейчас, спустя годы, понимаю, что нашёл тогда по-настоящему талантливых ребят. Их выступления приводили публику в восторг: Андрей Головаш, Александр Шихов, Михаил Шубин, Юрий Голомидов. Сегодня они серьёзные состоявшиеся личности, многим по пятьдесят и больше, а на сцене до сих пор. Стоит им выйти, сразу видно: танцуют сердцем. Зритель это очень чувствует всегда.

- Помните самую первую постановку с мальчишками?

- А как же! Подглядел у великого балетмейстера Павла Вирского «Ползунец». И решил поставить со своими. Танец великолепный, но неимоверно тяжёлый для ног. Тогда я этого не осознавал, сам-то был с профессиональной подготовкой. Сейчас бы себе такого не позволил, конечно.

Старший товарищ и непререкаемый авторитет

       А вот как своего педагога вспоминают его первые воспитанники.

Андрей Головаш: «В те годы мы, наверное, мало понимали, куда пришли, что за танцевальный коллектив, чем заниматься нужно. Но знали, что если занимаешься в ДК «1 Мая», то можешь фильмы ходить бесплатно смотреть. Сначала пришли из любопытства. Оказалось - интересно, особенно потом, когда и девочки в коллектив влились. В «Быстрянке» вообще очень весело было. Сейчас вспоминаю это как самое счастливое время. Примечательно, что Вячеслав Афанасьевич специально нас никак не воспитывал, но мы наблюдали, как он общается. И уважали его очень, конечно. Наши родители тоже хорошо его знали и были спокойны, что мы в «Быстрянке». Она для нас просто вторым домом стала».

Александр Шихов: «Сейчас, когда мы все уже взрослые, анализирую и понимаю, что от этого человека исходила такая аура очарования и некой силы, что после каждой репетиции хотелось снова и снова туда приходить, заниматься, учить танцы. У Вячеслава Афанасьевича и сейчас осанка хороша, а тогда он был очень выразительный, статный, человек искусства. И вот так смог нас, пацанов, к танцам приручить, что мы с ним как душой сроднились. Все в спорте побывали, чем только не занимались, но бросали. А народные танцы «зацепили». И, конечно, хотелось по гастролям поездить: ведь на каких только сценах мы не выступали! Вообще в «Быстрянку» ходили как на любимую работу: с радостью и ожиданием чего-то интересного. Но и отдачу получили невероятную: когда я в армию ушёл, Вячеслав Афанасьевич кассету с танцами прислал и сапоги танцевальные. Авторитет в офицерском клубе был мне обеспечен!»

Михаил Шубин: «Я для себя по-настоящему открыл Вячеслава Жигалова уже в юности. Хотя ходил к нему заниматься ещё в детском саду. Потом танцевал в другом коллективе – «Счастливое детство». А когда окончил школу, институт, сходил в армию, понял, что без танцев свою жизнь не представляю. Так, взрослым, пришёл к нему снова. И понял, что не зря. Это были незабываемые времена. Мы часто собирались у Жигаловых дома, приходили не с пустыми руками: несли пироги, которые пекли сами. Валентина Васильевна радовалась и тоже всегда старалась чем-то нас удивить. За столом у Жигаловых можно было говорить о жизни, о судьбе, совершенно обо всём. Вячеслав Афанасьевич был очень разносторонний человек, мог поддержать любую беседу, рассказывал множество историй. И, главное, - с ним никогда не было той самой официальной педагогической дистанции, хотя на репетициях он бывал суров».

Сергей Шагин: «Меня в «Быстрянку» позвали друзья. Шёл 1982 год, и я почти сразу вместе с коллективом поехал на гастроли в Болгарию. Это было и искусство, и приключение, и адреналин. Как сейчас помню, пришли в коллектив четвёркой: Римчик, Рафик, Гоша Казаков и я. Родители только рады были: лишь бы по улицам не слонялся. Хотя без происшествий у меня не обошлось. Как-то на выездном концерте танцевали «Удальцов». По замыслу Жигалов в танце должен был понарошку пнуть меня. А я расстарался, и вылез чуть ближе, чем было положено. К тому же сцена в сельском клубе маленькая, чего я не учёл. В итоге получил от него ногой по носу. На финальной хлопушке улыбаюсь из всех сил, а слёзы от боли текут. И слышу, в зале переговариваются: «Слёзы! У него слёзы!». Но на репетициях он нас хорошо гонял, и всё на пользу пошло. До сих пор моей физической подготовке друзья завидуют».

Сергей Сатюков: «Я учился в музыкальной школе по классу баяна, а двое моих одноклассников – Дмитрий Коряковцев и Александр Курочкин – уже здесь танцевали. Они-то и зазывали меня сюда целый год. Но я сначала закончил «музыкалку» и пришёл в «Быстрянку» уже после 8-го класса. Оказалось, что мы самые младшие среди парней. Но интересно было, так и затянуло. И тогда, и сейчас Вячеслав Афанасьевич для меня - старший товарищ и беспрекословный авторитет в сфере танца. Так, как он знал, показывал, рассказывал, и чувствовал музыку, никто больше не умел».

Долгожитель среди руководителей танцевальных коллективов

- Ваши первые воспитанники хранят массу воспоминаний о Вас, а что бережёт Ваша память?

- Как-то с училищем я попал на гастроли в Йемен. Пустыня, кактусы в пять метров высотой. Сходим с трапа самолёта в 4 утра, а нас встречают пионеры. В том году вся их страна праздновала 10 лет освобождения от английского гнёта. Храню из той поездки йеменские октябрятские, пионерские и комсомольские значки. А ещё привёз домой скатерть с арабской вышивкой.

Конечно, те времена для танцевального коллектива не сравнить с нынешними. Было серьёзное финансирование, культуру поддерживали на государственном уровне. Счастье было в том, что минимум раз в два года мы выезжали на дальние гастроли. Либо по России, либо за границу. Один сезон с коллективом работали на агитпоезде «Ленинский комсомол», через пару лет уже танцевали на агиттеплоходе «Корчагинец» по заказу ЦК ВЛКСМ. Кстати, там, а было это в семидесятые годы, впервые по телевизору посмотрели дискотеку ФРГ. Выступали в российском посольстве в Румынии, из Болгарии дважды привозили Золотую медаль Международного конкурса. Побывали в Минске. Горячо принимали «Быстрянку» зрители Индии. Конечно, воспоминаний за эти годы накопилось много. В этом году уже 40 лет, как я пришёл в коллектив. А в 2014 году ещё сам танцевал.

Зов родной Вятки

- Были ли переломные моменты в жизни, которые могли сложить судьбу совсем по-другому?

- Безусловно. Когда-то не уехал в Йошкар-Олу артистом балета государственного ансамбля танца «Марий Эл» из-за отца. Это был конец 70-х, мамы уже не стало, а за отцом надо было присматривать, ему до пенсии «по вредности» немного оставалось. Руководитель ансамбля Михаил Мурашко звонил несколько раз, приглашал. Но я выбрал отца.

Потом случай был в Кемерово. Там мы танцевали в районных центрах. Куратор от приглашающей стороны признался потом: «Если б знали, что вы настолько профессиональный коллектив, обеспечили бы вам большие сцены!». Приезжаем в следующее село, крупное, только в длину семь километров. Подходит глава, говорит: «Мне очень нужен руководитель коллектива. Оставайся, дом тебе дадим, всем обеспечим, и питаются работники у нас бесплатно».

Практически на каждом конкурсе или фестивале, где мы выступали, подходили заинтересованные в сотрудничестве деятели культуры этого региона. Помню, что в 80-х годах на Международном фестивале пригласили на великолепные условия в Череповец. Честно признаюсь, думал долго. Тогда мы с семьёй вчетвером жили в маленькой комнатке в Кирове, а там сразу давали трёхкомнатную квартиру. Но всё время тянуло домой, на Вятку. Так и не принял ни одного предложения. Правда, иногда сожалею об этом.

Легенда о цыгане

- О том, что Вы главный Будулай Вятки, не сказал только ленивый. Раскройте секрет: в Вас есть цыганские крови?

- Мои корни исконно вятские. Отец родом из Оричевского района, мать – из Слободского. Дальняя родня из староверов. И достоверных свидетельств того, что кто-то из предков был цыган, нет. Но вопрос этот мучил и меня. Как-то с двоюродной сестрой пытались выяснить генеалогию семьи, рода, но безуспешно. Видимо, внешность такая, что разные народности принимают за своего. Помню, приехали в Йемен на гастроли, там от жары и влажности волосы легли «кудря в кудрю». Так подумали, что я местный, коллектив встречаю. Или однажды в ДК «Авитек» увидел меня осетин и давай на своём языке со мной разговаривать. Внешность такая, что любую легенду сложить можно.

- О чём мечтается в канун 60-летнего рубежа?

- Воздушных замков не строю, но по-прежнему хочу одного: чтобы интерес к народному танцу возродился. Раньше государственные ансамбли танца, такие как «Берёзка», «Гжель», ансамбль народного танца имени Игоря Моисеева приезжали на Вятку и буквально создавали моду на этот вид искусства. Залы ломились от публики, на них было не попасть. К тому же финансовая поддержка серьёзная была, каждый крупный завод содержал не по одному серьёзному взрослому(!) танцевальному и песенному коллективу.

В свете государственной политики России народный танец – это показатель культуры этноса, его сила, гордость и традиция. Танец будет жить, если мы будем относиться к своей культуре как южные народы. Абсолютно уверен, что наша огромная страна от этого лишь выиграет.

                                       Беседовала Наталия Тарновская, ноябрь 2019 года.